Гео-арт проект "Пересечение границ"

14 апреля 2009 года в клубе "Челюскин"  на теплоходе "Сильвер" состоялась презентация книги "Сон городского воробья" в рамках гео-арт проекта "Пересечение границ".

Текст презентации:

Вступление к роману «Сон городского воробья».

Мы все приходим в этот город по-разному. Кто-то сворачивает с огромной шумной магистрали, следуя указателю "UIT", что означает "выход" или "уход", потом пронизывает зеленые скучные пригороды, переезжает пару подъемных мостов, на вершинах которых трамвайные рельсы безоговорочно уходят в небо, попадает в длительную осаду на каналах и, наконец, выезжает к центральной площади. Кто-то въезжает на длинном серебристом экспрессе под свернутую трубочкой крышу центрального вокзала, словно в огромное ухо вставляют уховертку, а потом мучается от въедливого запаха гашиша, бомжей и восточной молодежной культуры, пока не выберется на божий свет, пронизывающий ветер с реки и под трамвайный звон не отправится в сторону приличного и неприличного центра города. Кто бы мы ни были, мы проделываем этот путь, чтобы в конце концов понять, что центра не существует, а вместо него имеется река, невысокое небо и заполненные водой каналы, вокруг которых кишит своя жизнь...

(Вступление к  ее роману, написано на доподлинно голландском языке).

Из этого эпиграфа и из самого факта этой презентации следуют некоторые важные вещи, а именно:

·     Автор написал книгу о Голландии и, более конкретно, об Амстердаме;

·     Автор и сам когда-то был жителем этого Города Мира с большой буквы

·     Автор так и остался на всю жизнь пленником, странником, Чужестранкой – как в Амстердаме, так и в родной Москве

Но по порядку и согласно романной структуре, где существуют три разных текста:

·     Дневник голландской девочки-провинциалки

·     Дневник автора романа

·     И, собственно говоря, сам роман

Поскольку мы говорим о книге и ее центральном произведении -   романе «Сон городского воробья» в рамках арт-гео проекта, то следует признать, что роман, хотя и является плодом художественного вымысла, тем не менее, написан на основе реальных событий: жизни автора в 90-ых годах в Амстердаме в самых разных ипостасях – стажера, преподавателя, аспиранта, нелегала, переводчика и т.п.

Поэтому, говоря о нем, есть смысл различать:

·     Амстердам глазами автора, т.е. моими личными

·     Амстердам глазами романных героев, а это два совершенно разных человека;

Когда я буду рассказывать о своем видении Амстердама, то это будет город глазами  автора романа спустя много лет после его написания в 2002 году;

Когда я буду читать отрывки из романа, это будет не мой, а выдуманный и увиденный другими глазами город моей молодости.

Говоря об этом городе, я буду каждый раз об этом помнить.
Мысль первая.

Амстердам – это уникальный город. Мало кто знает, что это не столица королевства Нидерландов. Гаага – официальная столица, но на деле Гаага – скопище объединившихся деревень, это известно любому ребенку. Поэтому Амстердам никогда не был законопослушен - в нем можно годами жить нелегально. Вот, например, история с упавшим самолетом….

Чего стоит, например, департамент помощи нелегалам в городской мэрии – трудно представить что-либо в Москве!

Мысль вторая.

В Амстердаме, да и вообще во всей Голландии, говорят на голландском языке. Когда мне было 22 года, я переехала жить в Амстердам, потому что учила голландский, или правильнее, нидерландский язык. Одна фраза goeie morgen  уже чего стоит! Я могу гордиться собой – Владимир Молчанов, известный телеведущий и теледжентльмен, например, тоже учился нидерландскому языку у моего учителя Владимира Белоусова.  Главные редактора журнала Cosmo в недавнем прошлом – тоже имеют отношение к этому языку. Да и вообще Россия и Голландия связаны гораздо теснее, чем кажется – начиная Петром и заканчивая сами сами можете себе представить чем.

Коренных обитателей Амстердама, наподобие английских кокни, отличает совершенно особое произношение, по которому или по остаткам которого их можно безошибочно отличить в любой стране мира.

Мысль третья.

Амстердам начинается с Центрального вокзала, им же – в большинстве случаев и заканчивается. Можно просто остаться там, чтобы почувствовать, что такое этот город. Тем более, что любой путь начинается оттуда – и на каналы, и в квартал Красных фонарей, и на центральную площадь, и в музей, и даже в аэропорт.

Глава 1. Дневник автора

Начало города.

Отчетливо помню самую первую мысль, пришедшую в голову при виде чудовищного монстра Центрального вокзала Амстердама, где я почувствовала себя червячком во чреве ужасного огнедышащего дракона. Я подумала, что он совсем не похож на вокзал в моем понимании – когда все куда-то едут. Здесь все просто живут. Живет само здание, бомжи, наркоманы, шалые подростки, негритянки с насильственно выпрямленными волосами, живут оставленные на день или на неделю велосипеды, закованные в ножные кандалы, водительницы трамваев и бородатые контролеры, живут те, кто забежал на минутку купить газету или проглотить отвратительного (как выясняется потом) вкуса мясной крокет.

Мысль четвертая

Амстердам – настоящий город контрастов. Город экологических рынков и шприцов на улице, город мостовых, моющихся с мылом и великого праздника непослушания – дня Королевы, город аккуратных собаководов с совочками и коричневых и кафе, где продают наркотики, город легальной проституции и сексуальных услуг инвалидам, включенным в социальное пособие, город всевозможного расового и языкового блуда и самой жесткой полиции, и список этот можно продолжать до бесконечности. Город законопослушных граждан и истинных бунтарей, как люди, благодаря которым я прожила эту жизнь там, написала книгу и вообще осталась жива, - Руди и Труди.

Но при этом – это город настоящих, а не вымученных компромиссов. Единственное место в мире, где все это каким-то непостижимым образом уживается.

Глава 1. Дневник автора

Начало города.

С этими людьми мне надо было жить и ладить, и я хотела их искренне любить. Я хотела любить всех, кто помогал мне освоиться в новом мире, или просто проявлял сочувствие. Руди и Труди стали для меня Городом и человеком в одном лице. Они, собственно, и были тем материалом, который как нельзя лучше ложился на амстердамскую мелодию, потому что как никто другой завязли в этом городе и его истории. Впрочем, Труди сама напишет об этом книгу, сухим, точным языком бывшей провинциалки, выучившейся на профессионального педагога, призванного в свою очередь, учить других учить, и так далее, напишет после смерти Руди, чтобы скрупулезно запротоколировать, как они поднимали печатное дело после войны, как издавали книги, ставшие раритетами, как встречались с самыми знаменитыми и именитыми современниками, как организовывали партию левых до невозможности зеленых, и еще о многом другом, весьма и весьма примечательном для этой страны и этого города. Представить их жизнь прошедшей где-то в другом месте невозможно, нереально до такой степени, как вообразить себе, что вонючий аромат каналов вдруг явственно проступит на тишайшей водичке над голубым кафелем Манежной речки. Долговязая, нелепая фигура Руди и седой колобок Труди, вот что я вижу, закрывая глаза после тяжелого дня и бесполезной попытки перепить старика Руди. Его винный погреб сделал бы честь любому аристократу, а умению поглощать красное вино можно не только позавидовать, им должно просто восхищаться. Когда через несколько лет произойдет смерть Руди,  винный погреб осиротеет без хозяина и знатока, Труди начнет пить и ставить драгоценную жидкость, словно дешевое столовое вино, и никто уже не будет многозначительно болтать его в бокале, склонять голову к одному плечу и рассказывать, как однажды, выпив бутылок 5 вина, литра полтора пива и стакан виски, Руди пришел пересдавать экзамен на право вождения самолета и простодушно ответил утверждением на вопрос о регулярном употреблении алкоголя. После комиссии домой он возвращался на велосипеде, лишенный всех прав до полного протрезвления.
Мысль пятая.

Амстердам это город воды. Воды в каналах, жизни на воде в баржах, жизни в воде, жизни под водой.

Глава 4.  Дневник автора

Война с городом.

Это произошло таким образом – темным октябрьским вечером, после трех дней нескончаемого холодного дождя, за дверью вдруг раздался глухой, угрожающий шум. Постучали, потом постучали еще раз, потом забарабанили, и я в страхе побежала открывать дверь подвала. Стоило мне приоткрыть щелку, как дверь внезапно распахнулась сама, и меня опрокинул поток мутной грязной черной жижи с окурками, одноразовыми шприцами и фантиками от жвачки. Поток вливался в подвал, подхватывая мои вещи, подступая к книгам, компьютеру, и я бросилась спасать то, что еще не досталось воинственной жиже. Сверху скатилась Труди, мы засучили рукава и брюки и стали методично вычерпывать непрошеный город. Он не сдавался, он воинственно пах гашишем, блевотиной, старым куревом, пережаренным кофе, перегретым кипятком, ржавыми велосипедами, поношенными джинсами и прочими городскими ароматами, но мы все так же передавали друг другу ведра, полные темной воды. К ночи все было покончено, город отступил, дождь прекратился…

Мысль шестая

Амстердам – город ужасающего, спокойного, абсолютного одиночества. Город, в котором ты никого не интересуешь, и в то же время можешь интересоваться чем и кем угодно.

Глава 2. Дневник провинциалки

Я одинока.

Когда  я уезжала из нашего городка, я с радость думала о том, как хорошо и одиноко мне будет в Амстердаме. И я не ошиблась. Этот город – самое замечательное  одинокое место в мире. Это парадиз одиночества. Никому нет дела ни до чего. Ты можешь выглядеть так, как выглядишь, и жить так, как живешь, и говорить то, что говоришь, и никто не обернется. И в то же самое время, если ты хочешь, чтобы тебя услышали, просто сделай так, чтобы это произошло. Просто будь тем, что ты хочешь сказать.

Никогда не думала, что это на самом деле так трудно. Я живу в этом городе уже давно, но до сих пор мне не удается крикнуть то и так громко, чтобы меня услышали. Я каждый день хожу в кафе, где до ночи спорят интеллектуалы, я выступаю на семинарах в университете, я пишу заметки в женские журналы, я знакомлюсь с хорошими и известными людьми, которые в свою очередь знакомят меня с новыми людьми, кафе и журналами, но все это тонет в громаде города.

Мысль седьмая, и, пожалуй, самая важная.

Амстердам – идеальное воплощение чужестранства. Об этом хотелось бы чуть поподробнее. Чужестранство – это ощущение человека в чужой стране. Чужестранство – вещь обратная ностальгии, в том смысле, как ее понимал Тарковский. Оно может быть трагичным, и тогда жизнь в чужой стране или городе превращается в кошмар, и тогда именно ностальгия убивает человека. Оно может быть просто ощущением человека, находящегося всегда и везде во внутренней эмиграции, пророка в своем и в чужом отечестве, и тогда это светлое чувство, порожденное городом и его обитателями.

Глава 3. Дневник автора.

Чужестранство.

Я чужая в этом городе, где живут одни чужие люди. Иногда это сложно объяснить и можно только почувствовать, что твой еле слышный аромат не вливается в общую струю запахов мегаполиса, и любой, кто пойдет по твоему следу, легко учует тебя, где бы ты ни прятался. Любой желающий без труда вычислит твою чуждую фигуру, повадки, то, как ты расплачиваешься в кафе, как идешь пешком по булыжной мостовой, как вежливо уступаешь дорогу, как садишься на землю, подстелив газету, как смотришь на белых и черных муравьев этого огромного муравейника. Проблема в том, что, те, которые считают тебя чужим, на самом деле тоже чужие, но только они не видят этого, и поэтому зачастую им кажется, что они составляют единую живую массу, тогда как ты лишь всего отдельный кусочек мяса, не более того. Но стоит взглянуть на них со стороны, и сразу становится ясно, что ничего единого в них и во всем нет. Боюсь, что только с высоты, на которую вознесен господь Бог, создается впечатление, что муравейник следует божественному промыслу, - на самом деле, все насекомые бегают, нюхают, размножаются и умирают, участвуя в общем движении, но сами не осознавая ни единой крупицы этого божественного замысла или промысла.

Я думаю, вы уже давно поняли, кто или что на самом деле – герой этой книги. Это Амстердам, город, в котором всегда остаешься, но всегда остаешься чужестранцем. Я осталась там до сих пор.

Глава 5. Дневник автора

Мои дети

Я читаю его героев, словно открытые книги – колобок Труди учит язык моей родины, чтобы понять, почему Руди вознесся на небо, Ангел утешает немощных и бессильных, Анна складывает бусы затейливыми темными пальцами, Матфей безуспешно трахает дебелую кобылку в далекой Америке, отчаянно мечтая вернуться домой. И только мои ночные сыновья – или это на самом деле мои ненаписанные книги, брошенные мной на полпути, где они? Они растут сами по себе, они – плоть от плоти этого города, они полны его рыбьей крови, они стройны, словно башня Западной церкви, и мне нечего больше желать. Кроме, пожалуй, одного – пережить свои воспоминания, похоронить их так же надежно, как блестящий диск в кафе Смалле, вздохнуть свободно и начать жизнь с чистого листа. Чтобы было хотя бы вполовину не так больно и светло.