 |
    |
Сон городского воробьяПредисловие к книге «Сон городского воробья».Пока тебе благополучно двадцать, Ты ждешь того, кто ждет с тобой рассвета, Пока тебе благополучно двадцать, Ты веришь в то, что в сущем нет ответа. Когда тебе уже давно под сорок, Не ждать, а быть – главнейшая награда, Когда тебе уже давно под сорок, Ответы есть, но их уже не надо. В эпиграфе к книге, которая должна была появиться еще в 2002 году, т.е., 6 лет назад, главное - откровение человека, четко осознающего, что его собственная жизнь никогда больше не будет цельной, как мироощущение ребенка (или молодого человека благополучного 20-летнего возраста), что одно и то же. В сорок лет пронзительно и необратимо понимаешь, насколько ценной, наполненной событиями и людьми, была та жизнь, о которой остались одни лишь воспоминания, или, иначе говоря, сны, отсюда и название – Сон городского воробья». В сорок лет та, давняя и яркая преджизнь, воспринимается как нескончаемое время вопросов, проблем, ответы и решения которых приходят, увы, слишком поздно. Остается утешаться лишь тем, что не будь они заданы тогда, вовремя, сегодняшнего тебя просто не существовало бы, и эта непреложность потрясает. Более того, в какой-то момент – для меня в момент создания книги в 2001 году – понимаешь, что ты всю оставшуюся жизнь обречен пережевывать эту бесконечную жвачку в том или ином виде – в виде ли искусства, жизненного опыта или просто наедине с самим собой…. Почему сон городского воробья? Отвечу опять же предисловием 2002 года: Что может быть никчемнее этих глупых, грязных серых птиц, с упорным однообразием роющихся в бессмысленной городской грязи? Но - живут и живут, во всех городах мира, чувствуют себя как дома там, где мы ощущаем себя чужестранцами, опережают век человеческий и испражняются на наши головы с невероятной высоты. О ком это я – о них, воробьях, голубях, воронах, наших соседях по суете сует городской жизни. Их ли бытие – наше сознание, наоборот ли – никто не знает. Одно очевидно – их существование рядом с нами никак нельзя назвать случайностью, скорее – загадочной закономерностью, определяемой из центра, расположенного, однако, совсем не там, где мы привыкли его видеть – в нашем собственном замкнутом пространстве. Нет, центр находится вне нас, но найти и увидеть его не представляется возможным – ни нам, ни им, пусть даже и одаренным крыльями надежды. Но счастье – оно у нас общее, и язык не повернется назвать его общечеловеческим, ибо оно – едино. И никакого другого счастья нет, кроме того, что известно этим маленьким легким птицам, и будьте прокляты все, кто зовут нас к высотам, которых не существует, и глубинам, которых не измерить, они виноваты в том, что мы не знаем и не умеем быть как птицы – легкими и счастливыми. Аминь. Для меня птицы всегда были предметом загадочным, ибо трудно представить себе живое существо, обитающее в стихии, куда нам путь без громоздких и неуклюжих подпорок заказан, а между тем всякое человеческое счастье немыслимо без ощущения полета, невесомости, парения над всем и вся… Два главных произведения в книге – «Сон городского воробья» и «Белый голубь» - так или иначе связаны с образом городских птиц – воробьев, голубей – самых непритязательных, самых неприкаянных, самых укорененных в городской суете и в то же время самых свободных городских обитателей (помните – птичка божия не знает ни заботы, ни труда, или библейский образ птиц из евангелия от Матфея – ««Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их...»»). Люди – те же птицы небесные, или, вернее, в душе те же птицы небесные, но дано понять это только тогда, когда основательно отрываешься от земли. И этот отрыв – третья важная тема книги, начатая еще в первой книге «Чужестранка», появившейся в 1998 году, т.е. 10 лет тому назад. Жизнь человека, оказавшегося чужим – в собственной ли стране, когда обрушились основы, в чужой ли – даже со старательно заученным языком, во внутренней своей эмиграции, он так или иначе чужестранец, пророк в своем отечестве, лишенный корней и не способный к побегам, хотя постоянно принуждаемый жить и бороться за клочок чужой земли… Роман «Сон городского воробья» - вещь для меня программная, послойно она и есть воплощение чужестранства – жизнь русского человека в Голландии глазами голландца, находящегося в собственной внутренней эмиграции, постепенно превращающаяся в один общий оплавленный кусок блестящего металла. Вот стихотворение тех лет: 17.03. – 15.06.90, Нидерланды Где бы я ни была, холода и морока, Где бы я ни жила, всюду ссора и склока, И куда б ни толкалась стареющей кожей, Настигает большое и вечно все то же. И нащупав в толпе чей-то взгляд неофита, Я опять сознаю, что пока не убита. Что мне снова придется заламывать руки И бессовестным блудом спасаться от скуки, И пытаться возвыситься до идеала, Сознавая, что быть идеалом так мало. Что не будет ни дня, где бы я не старела, Что душа моя чувством измучает тело, И чего никогда не сумею добиться, И что где-то в толпе есть прекрасные лица, И что призрак любви подступает ночами, И что в доме напротив слезятся свечами. Где бы я ни была, холода и морока, Где бы ни оказалась, живу издалека. И хотя я играю, как будто моложе, Я давно как старуха и вижу все то же. И, наконец, пару слов вдогонку о рассказах «Белый голубь», «Еврейское счастье» и «Хэппи энд». Несмотря на явную принадлежность автора к народу Моисея и намеренное впечатление автобиографичности, не стоит искать здесь извечного еврейского вопроса. Это в первую очередь продолжение любимых тем автора плюс неизбежное понимание того, что за все в жизни приходится платить, в том числе, по счетам, выставляемым гораздо позже… В этом смысле единожды произошедшие вещи, на первый взгляд случайные и ненамеренные, теряют свой неосознанный характер и мало-помалу подводят к мысли о том, что ответы на вопросы опять-таки можно получить, лишь заплатив за них самую дорогую цену, и, в конце концов, каждый из нас имеет то, что заслужил всем своим существованием. Еврейское счастье – это как бы хэппи энд навыворот – ты вроде бы хотел как лучше, а получилось так, как должно было получиться, и счастье кажется не даром, а наказанием, и каждый волен выбирать, согласен ли он на такой дар… Иными словами, желаю вам, чтобы сон городского воробья приснился и вам тоже так же, как он до сих пор продолжает сниться мне… |
|
